 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
195
тиранию. «По смерти матери нашей Елены, — писал он Курбскому, — остались мы с
братом Юрием круглыми сиротами; подданные наши хотение свое улучили, нашли
царство без правителя; об нас, государях своих, заботиться не стали, начали хлопотать
только о приобретении богатства и славы, начали враждовать друг с другом. И сколько
зла они наделали! Сколько бояр и воевод, доброхотов отца нашего умертвили! Дворы,
села и имения дядей наших взяли себе и водворились в них... Что сказать о казне
родителей? Все расхитили лукавым умыслом... из казны отца нашего и деда наковали
себе сосудов золотых и серебряных и написали на них имена своих родителей, как
будто бы это было наследственное добро; а всем людям ведомо: при матери нашей у
князя Ивана Шуйского шуба была мухояровая зеленая на куницах, да и те ветхи; так
если бы у них было отцовское богатство, то чем посуду ковать, лучше б шубу
переменить. Потом на города и на села наскочили и без милости пограбили жителей, а
какие напасти были от них соседям — исчислить нельзя; подчиненных всех сделали
себе рабами, а рабов своих сделали вельможами» и т. д. Так писал царь Иван Грозный
Курбскому по воспоминаниям отроческой юности. Видно, что великий князь несмотря
на свои лета, очень хорошо понимал, что вокруг него творится, негодовал и только
силы не имел расправиться с сильными вельможами. Заметив нерасположение к себе
великого князя, властвовавшие бояре перешли в противоположную крайность — стали
льстить мальчику, потворствовать его дурным инстинктам и всячески забавлять и
утешать его. Дети, как известно, бывают нередко жестоки. Иван, когда ему было 12 лет,
забавлялся тем» что бросал с высоты животных, собак и кошек, как нередко делают это
деревенские дети и до сих пор. Пестуны не только дозволяли, но и поощряли подобные
забавы. Иван травил собак, а затем стал забавляться травлей диких зверей. Все это
делается иногда и теперь и проходит сплошь и рядом безрезультатно для развития
характера: люди, в детстве занимавшиеся жестокими забавами, вырастают нередко
мягкими, гуманными людьми. Здоровые человеческие инстинкты берут верх над
животными склонностями. Но иное дело, конечно, когда этим животным склонностям
дается постоянное возбуждение. Тогда, действительно, вырастают люди-звери.
Воспитатели Ивана постоянно тешили его подобными забавами, может быть и не
сознательно, а потому, что ничего лучшего не могли придумать для его развлечения.
Когда весь запас этих развлечений истощился, и великий князь уже притупел к ним,
воспитатели придумали новые. Ивана рано развратили, рано приучили пить.
Четырнадцати лет от роду он уже с толпой сверстников скакал верхом по улицам и
площадям Москвы и давил народ, подобно купеческим саврасам недавнего прошлого,
врывался в частные дома, грабил и оскорблял женщин. Окружающие великого князя
только хвалили его за молодечество. Бессознательно, но артистически, они
воспитывали в нем будущего тирана.
Первые проявления тирании.
Уже 13 лет от роду Иван заявил себя грозным государем. 29 декабря 1543 года
он приказал схватить первого боярина князя Андрея Шуйского и отдать его псарям.
Псари убили его, волоча по тюрьмам. Приятелей его — князя Федора Шуйского, князя
Юрия Темкина, Фому Головина — разослали по разным городам. Бояре были
поражены поступком молодого государя, начали, по словами летописца, иметь страх и
послушание к государю. Прошел год, и опала постигла, князя Ивана Кубенского,
одного из пособников Шуйских: его сослали в Переяславль и посадили под стражу. 10
сентября 1545 года отрезали язык за невежливые слова Афанасию Бутурлину. Но
особенно выдался опалами 1546 год. Весной великий князь отправился с войском в
Коломну по вестям, что Крымский хан идет к Москве. Здесь, во время прогулки за
городом, великий князь был остановлен новгородскими пищальниками, которые
обратились к нему с каким-то челобитьем. Но Иван не был расположен их слушать и
велел им идти прочь. Пищальники не послушались, а когда великий князь приказал