 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
118
богословию. Вопросы христианской нравственности особенно заняли внимание
русских книжных людей и вызвали написание целого ряда поучительных слов,
например Кирилла Туровского, Луки Жидяты, преп. Феодосия Печерского, наконец,
известное поучение Владимира Мономаха. Так же, как и греки, и русские книжники
рассматриваемого времени стали составлять с нравоучительными целями житие
русских святых. Кроме произведений упомянутого уже монаха Иакова, здесь нужно
назвать: «Чтение о житии и погублению блаженную страстотерпцу Бориса и Глеба»
препод. Нестора летописца, «Житие Феодосия Печерского» его же, «Сказание о св.
Леонтии Ростовском и обретении его мощей» и, наконец, два собрания повестей о
печерских угодниках, составленные епископом владимирским и суздальским Симоном
и монахом Печерского монастыря Поликарпом и образовавшие так называемый
Печерский Патерик. Изложение всемирной истории в так называемых хронографах или
«временниках» вызвало и у нас на Руси желание написать «Повесть временных лет,
откуда пошла есть Русская земля, кто в Киеве первое нача княжити, и откуду Русская
земля стала есть». Эта повесть появилась в Киеве. Но одновременно с ней стали
вестись летописные повествования в Новгороде. В XII веке и первой половине XIII уже
в разных областях Русской земли: Киевской, Волынской, Суздальской, Галицкой и др.
— велись летописные записи и составлялись своды, которые во главу угла ставили так
называемую начальную летопись, доведенную до 1110 года игуменом Выдубецкого
монастыря Сильвестром. Эта начальная летопись является чисто искусственным,
ученым произведением. Составитель воспользовался для ее написания не только
погодными записями событий, но и разнообразными сведениями из греческих
хронографов, внес в нее некоторые отдельные повести и сказания, например, похвалу
князю Владимиру и сказание о убиении Бориса и Глеба монаха Иакова, сказание об
основании Печерского монастыря и первых печерских подвижниках и др.;
воспользовался даже некоторыми официальными документами, вроде договоров Олега
и Игоря с греками; в летописи можно заметить и разные народные предания и былины
в пересказе. Весь этот материал, разнородный по содержанию и духу, составитель
постарался связать известной общей идеей, так или иначе объяснить ход событий. Но
это объяснение далеко от того, которое мы называем прагматическим и которое
выводится из естественного хода вещей. Такого вывода ни составитель начального
свода, ни его продолжатель не делали. Для них Русская земля строится Промыслом
Божиим, молитвами ее угодников и добродетелями живущих русских людей. Поэтому
и в своем повествовании, развертывая картину прошлого Русской земли, составители
летописных сводов имели главной целью своей дать не простое удовлетворение
любознательности, а житейское поучение. Все удачи, все успехи русских людей
находят объяснение в их личных добродетелях — христианском благочестии, смире-
нии, братской любви, нищелюбии, расположении к иноческому или духовному чину.
Все беды, все напасти посылаются Богом для вразумления людей, для наказания и
исправления: «Бог бо казнит рабы своя напастьми различными, огнем и водой, и ратью
и иными различными казньми: хрестьянину бо многими напастьми внити в царство
небесное». Бог не сразу наказывает людей, а посылает иногда предупреждения в виде
разных знамений. Это чисто религиозное объяснение истории составляло
отличительную черту и тех исторических произведений, которые перешли к нам в
переводах из Греции, и которые до известной степени послужили для наших
книжников образцами. Но вместе с этим такое объяснение гармонировало вполне с
общим миросозерцанием русских людей, недавних христиан, незадолго перед тем
язычников, которые всю свою жизнь ставили в зависимость от внешних таинственных
существ, распространенных вокруг них в природе.
Подражание греческим образцам проявилось и в составлении жизненных руководств
чисто практического характера. В кормчих книгах после церковных правил и законов
греческих царей стали помещаться церковные уставы Владимира Святого и Ярослава.