 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
155
Вполне естественно, что власть, базирующаяся на действительном суверенитете народа, на
широком и реальном участии граждан в осуществлении ее функций, на подлинном служении
органов государства и общественных объединений интересам и идеалам гражданского
общества, использует далеко не всякие, а адекватные ей демократические пути, способы,
средства и методы своей реализации. И наоборот, политическая власть, опирающаяся не на
народ в целом или его большинство, а на более или менее узкую его часть, выражающая и
защищающая ее корыстные интересы и цели, устанавливающая и закрепляющая диктатуру
какого-либо класса или социального слоя, закономерно прибегает к недемократическим, а
часто и антидемократическим, насильственным, диктаторским путям, способам и приемам
поддержания, функционирования и использования этой власти, присущим государствам с
полицейскими режимами. Как уже отмечалось, и в рамках демократических режимов могут
частично и ограниченно применяться силовые, недемократические методы и средства. Но
совершенно очевидно, что одно дело, когда насилие, принуждение выступает чуть ли не как
самоцель, а другое, когда оно используется в целях защиты и укрепления народовластия.
Нет жесткой и необходимой связи между государственно-политическим режимом и
другими формами государства. Демократическими, как и недемократическими, могут быть
как республики, так и монархии, как унитарные, так и федеративные государства. Но это не
значит, что государственно-политический режим не оказывает существенного влияния на
две другие формы государства и обратно. Как показывает исторический и современный
опыт, недемократический государственно-политический режим способен ограничить,
например, возможности реального осуществления принципов республиканизма или серьезно
исказить и даже сделать практически невозможным реализацию принципов федерализма; с
другой стороны, например, абсолютная и дуалистическая монархии, как и
суперпрезидентская республика, могут благоприятствовать утверждению авторитарного
государственно-политического режима.
Государственно-политический режим неправомерно отождествлять с политической
системой общества, хотя одновременно было бы неверным не видеть совпадения во многом
этих явлений. Второе значительно шире первого, ибо включает в себя разносторонние
основы политической жизни страны, а не только одну из форм государства. Кроме того,
главное в политической системе — сущность и структура всей политической власти, статус
различных субъектов политики и отношения между ними, а в государственно-политическом
режиме — способы и методы лишь государственного властвования, взятые в органической
связи с политическими условиями его осуществления.
Важным является и вопрос об основной классификации государственно-политических
режимов. Поскольку основания для их подразделения могут быть самые разные, то и сама
такая классификация может быть различной. Но и в рамках имеющегося многообразия
мнений необходимо выделить главную классификацию, наиболее емко и четко
выражающую существо основных типов (классов) проявления данного явления. В свете
сказанного выше о теснейшей, органической связи государственного и политического
режимов, о включенности первого во второй и их неразделимости, представляются
неплодотворными поиски в науке конституционного права каких-то совершенно новых
классификаций, отличных от той, которая утвердилась как основная в политологии, как это
предлагается в отдельных изданиях.* Именно потому, что в науке конституционного права
государственный режим не может рассматриваться иначе, как в контексте и как важнейшая
часть, ядро политического режима, целесообразно в этой науке вести речь о государственно-
политических режимах и принять и в ней в качестве общей и основной их классификации
подразделение этих режимов по такому системному критерию, как подлинное отношение к
демократии. По этому основанию государственно-политические режимы должны быть
подразделены прежде всего на демократические и недемократические, а затем первые — на
собственно, последовательно демократические, либеральные, либерально-демократические,
а вторые — на авторитарные и тоталитарные. Сказанное не означает ни то, что в науке
конституционного права не может быть предложена и своя классификация указанных