Navigation bar
  Print document Start Previous page
 291 of 305 
Next page End  

291
было бы "больше социализма". Мы дружно кивнули и стали идти к "большему социализму". Но
тут наступил Август 1991 года, а вместе с ним к реальной власти в России пришел Б. Н. Ельцин.
Перестройка была отложена и было объявлено о необходимости интенсивного движения к рынку.
Наконец, решительный и не отягощенный ответственностью Е. Гайдар* откровенно сказал в 1992
году, что Россия идет к капитализму. Мы и с этим согласились. Оказалось, что нам вообще-то
все равно: больше социализма или капитализма. Российские граждане так привыкли к постоянно
возобновляющимся и столь же быстро отмирающим реформам, что относятся к ним как к
прогнозу погоды на завтра: без особых переживаний, но и без восторгов.
Но давайте серьезно подойдем к проблеме. Ведь в этих быстрых переменах курса речь шла об
изменениях глобального уровня, с которыми можно сравнить только геологические процессы.
Речь шла об изменениях способа производства, о формационных и даже цивилизационных
сдвигах. Неужели можно всерьез думать о том, что изменения такого уровня могут произойти за
пять лет или даже, как любил говорить президент Б. Ельцин, "к осени будущего года"?
2. Думать об этом можно, сделать нельзя. Российские лидеры-реформаторы всегда очень
серьезно относились к собственным способностям. В большинстве случаев они обладали поистине
харизматическим мышлением. Люди, как правило, сильной воли, они были уверены в том, что
именно на их долю пришлась "судьбоносная" задача переделки России. В принципе, реформаторы
ставили перед собой благие цели: догнать Европу, достичь общецивилизационных параметров
экономической и социальной эффективности, создать устойчивое общество с высоким уровнем
благосостояния, сделать Россию мощной мировой державой. Но ради достижения этих целей они
готовы были принести в жертву повседневные нужды граждан. Уверенные в своей божественной
миссии, они лучше знали, "что нужно народу", во всяком случае,— лучше самого народа.
Но мессианский настрой, вызывающий в общем-то уважение, говорит и о другом.
Российские
реформаторы не верили в творческие способности народа, были уверены, что наш народ нужно
куда-то вести, ибо сам он к этому чему-то не придет. Народолюбивая демагогия очень часто
скрывает или презрительное отношение к народу или сугубо монархо-патерналистское отношение
к гражданам как к неразумным детям, которые не обойдутся без наставника и учителя.
И уж конечно харизматический лидер не верит в объективные законы общественно-
экономического развития. Даже если, как это было в случае с В. И. Лениным, много пишет о них.
Идеализм наших реформаторов бьет в глаза. По их представлениям, Россия пойдет туда, куда
укажет лидер, а не туда, куда должна идти в силу объективности самого этого движения. Если
даже лидер искренне верит в Бога, то в жизни он делает богопротивные вещи, ставя себя на
уровень с Создателем, ведь только Ему ведом истинный путь.
Характерно, что столь "божественный" подход, даже если он и искренен, приводит к весьма
наивному отношению к действительности. Самые решительные лидеры были и самыми
наивными, часто принимавшие форму за содержание. Петр I всерьез считал, что безбородые
россияне немедленно преобразуются в европейцев. А разве И. Сталин не верил в то, что он 
* Хотя Гайдар в публичных выступлениях и любит говорить "мое правительство", он ни одного дня не был
премьер-министром, занимая должности вице-премьера или исполняющего обязанности премьера.
Сайт создан в системе uCoz