 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
288
решало оставлять или не оставлять прибыль предприятию, а если оставлять, то какую долю. Если
же предприятие работало плохо, или же оно было "планово убыточным" (был и такой термин в
советские времена), то средства для воспроизводственного процесса ему опять-таки выделяло
государство: нельзя же было закрывать предприятие, если его продукция выпускается по
плановым заданиям, а значит "необходима обществу". А потом, при социализме нет и не может
быть безработицы. Таким образом, если ты работаешь хорошо,— у тебя отбирают, если же ты
работаешь плохо, убыточно,— тебе дают. В результате никому не хочется работать. Что касается
заработков отдельных работников, то и здесь государство с помощью тарифов и нормативов
тщательно следило за тем, чтобы различия были не очень велики, ибо "социализм есть равенство".
(А полное равенство, добавил бы я,— это конец развитию, "тепловая смерть", как говорят в
термодинамике.)
— Появилась относительная свобода передвижения граждан между различными социальными
стратами. Теперь нет привязанности к своему социальному слою или классу. Тысячи рабочих и
лиц интеллектуального труда стали мелкими, средними и даже крупными предпринимателями*,
крестьяне становятся фермерами, а предприниматели и фермеры — разорившимися люмпенами.
И это хорошо, это ведет к динамичности социальной жизни, выдувает запах затхлости из нашего
всеобщего дома. Правда, эта свобода передвижения имеет и сегодня сильные ограничения, но они
в меньшей степени носят теперь социально-политический, профессиональный, классовый или
национальный характер, а имеют все больше денежно-финансовое содержание.
—
В немногих отраслях и сферах экономики появляется пока еще неявно выраженная
конкурентная среда. Это особенно важно для рынка, так как только в конкурентной среде цены
приобретают эластичность, не только растут, но и падают. Это замечательное свойство конкурен-
ции можно наблюдать на рынке продовольственных товаров, на жилищном рынке и даже на
рынке труда.
Однако граждане России вдоволь ощутили и иные, негативные, стороны рыночной
экономики.
— Если на локальных рынках и возникает некоторое равновесие, то это всегда равновесие
кризисной экономики, так сказать "кейнсианское" равновесие.
— Беспрецедентный в мирное время спад производства так и не преодолен**:
Валовый внутренний продукт
(в % к предыдущему году)
1992
1993 1994 1995 1996 1997
85,5 91,3 87,3 95,8 95,0 100***
* Яркий пример —
Борис Березовский, который до прихода в большой бизнес уже был довольно известным
ученым, доктором наук и членом-корреспондентом РАН.
** Российский статистический ежегодник. Стат. сб. / Госкомстат России.— М.: Логос, 1996.- С. 285; ЭКО, 1998,-
¹ 3.- С. 15.
*** Пусть число 100 не обманывает читателя. Будьте внимательны: здесь показан ВВП по отношению к
предыдущему году, а непрерывный спад мы наблюдаем с 1987 года, так что достичь докризисного уровня нам не
удастся еще долго.
— Непривычная для ныне живущих россиян социальная дифференциация граждан становится
питательной средой, с одной стороны, для возникновения экстремистских движений правого и
левого толка, с другой — для возрождения социалистической идеи, которая, впрочем, никогда и
не умирала в нашей стране. Официальная статистика дает следующие соотношения денежных
доходов между двадцатипроцентными группами самых богатых и самых бедных граждан
России*:
1970 1980 1990 1991 1992 1993 1994 1995
4,7 : 1 3,3 : 1 3,3 : 1 2,5 : 1 6,4 : 1 7,2 : 1 8,7 : 1 8,5 : 1
Смысл этих соотношений понятен: если до 1991 года разрыв между "богатыми" и "бедными"
неуклонно сокращался, и политика доходов действительно имела в виду стремление к