 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
114
цепкими людьми: лишившись внешних рынков, они постепенно наладили межудельные связи и
были реальными помощниками московских государей в их объединительных усилиях.
Русские торговые города становились и первыми промышленными центрами. Кстати, русское
слово купец вплоть до XIX века по своей семантике было гораздо более широким, чем привычно
современному слуху. Купец в России — это не только торговец, но и промышленник, организатор
предприятий в реальном секторе экономики. Так, некоторое подобие рассеянной мануфактуры
появилось в Новгороде еще в XTV веке, примерно в одно время с шерстяными мануфактурами
Флоренции. Правда в Италии мануфактуры с самого начала основывались на труде наемных
рабочих и были по существу капиталистическими предприятиями. Русская рассеянная
мануфактура — это незначительные вкрапления в море ремесленного труда. Но важен сам факт ее
появления. Новгородская мануфактура основывалась или на принудительном труде зависимых
крестьян, если ее организатором был боярин, или на наемном труде феодально зависимых
крестьян, если ее организовывал купец. Лишь на первый взгляд трудно понять, что это за
наемный труд феодально зависимых крестьян. Суть в следующем.
Не нужно думать, что в XIV—XV веках рабочий день крестьян был строго нормирован. Они
выполняли свои обязательства перед землевладельцем и государством, но при этом имели
возможность заниматься и побочными промыслами. Особенно зимой, когда завершались
сельскохозяйственные работы. Тут-то и появлялся купец или свой же брат крестьянин-
предприниматель, который раздавал определенную работу на дом. Уже тогда намечалась некая
технологическая специализация крестьян, например, в скорняжном производстве. Одни специа-
лизировались на первичной обработке кожи, другие ее дубили, третьи красили, четвертые шили
различные изделия. И все это они делали не выходя из своей избы. Производительность труда при
такой специализации росла, а роль организатора-менеджера, объединяющего начала играл
владелец первичного, пока очень небольшого, капитала, купец или предприимчивый крестьянин.
Теперь понятно, почему такого рода мануфактура называлась рассеянной.
Вообще в средневековой России в ремесло, и торговля — зимние виды деятельности. Как
это ни странно, но длительная и суровая зима способствовала развитию того и другого. Что
касается ремесла и крестьянских промыслов, то этот вопрос ясен: и в XX веке колхозные кре-
стьяне занимались народными промыслами товарного характера именно зимой, после завершения
основных земледельческих работ. А купцы использовали зимние морозы, благодаря которым
появлялась возможность купеческих гонов по зимникам, ведь хороших дорог в России не было
никогда! В экономике недостатки часто оборачиваются достоинствам*.
Но вернемся в XVI век. При всей неразвитости обрабатывающей промышленности, русские
купцы, оправившиеся от кризиса, восстанавливали внешнюю торговлю в новых центрах. В Крыму
в городе Сурож (Судак) подолгу жили и торговали греки и итальянцы,
* И наоборот, достоинства оборачиваются недостатками. В частности, наличие обширных незаселенных
пространств, богатых природных ресурсов, легко доступных ископаемых порождает привычку к неэффективным
экстенсивным методам воспроизводства. Русские ведь сами говорят, что "голь на выдумки хитра", например,
голландская или японская "голь" на наших глазах обогащается, не имея "ничего" (в сравнении с Россией), кроме
разума, рационального отношения к скудным природным ресурсам и высокой организованности.
имеющие здесь значительный финансовый интерес; в Москве — армяне и немцы; в Воронеже
сформировался всеевропейский конный рынок, где своих лошадей продавали татары. Жизнь
продолжалась!
К этому же периоду относятся развитие соляных промыслов, добыча железа и первые формы его
переработки в промышленных масштабах, преимущественно для нужд армии (литье пушек) и
церкви (литье колоколов). Тогда-то и появились "новые русские"* из купцов и промышленников.
В 1371 году богатый гость из Нижнего Новгорода Тарас Петров купил у великого князя вотчину в
составе шести сел**. Факт примечательный! Во-первых, он свидетельствует о не вполне
сложившихся феодальных отношениях: еще не было монополии русской аристократии на землю.
Во-вторых, говорит о том, что земля и крестьяне, ее населяющие, пусть и спорадически, но
становились объектами рыночных отношений. И в-третьих, этот факт замечателен и тем, что у
феодальных вотчин были не только продавцы, что для них находились и покупатели среди
представителей иных сословий. Нет, не будем преувеличивать возможности купечества к
стратификационной и межсословной миграции, а только констатируем, что такое было возможно,