 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
141
7. Политико-правовые идеи Н. А. Бердяева
Николай Александрович Бердяев (1874–1948) был одним из авторитетных участников русского
религиозного возрождения начала века, инициатором создания Академии духовной культуры (1918–
1922). В 1922 г. был выслан из РСФСР, жил во Франции, издавал журнал "Путь" (1925–1940), много
писал сам и печатался практически на всех европейских и многих восточных языках. Вырос в семье
военных, ведущей свое начало из древнего русского дворянского рода и татарских родов, графского
рода Шуазель и от потомков французских королей. За участие в социалистическом кружке он был
отчислен из Университета святого Владимира в Киеве и выслан в Вологодскую губернию. В ссылке
встречался с Б. Савинковым, Г. Плехановым, А. Луначарским и другими будущими видными деятелями
революционного движения. Университетское образование оборвалось навсегда, но Бердяев сумел стать
на редкость образованным человеком, избирался профессором Московского университета. Перейдя от
либерального марксизма на позиции идеализма, он обратился к поискам "нового пути" в религиозном
сознании и проблемам историософского и эсхатологического характера. Он занимался также
построением своеобразной версии персоналистской философии, сделавшей его признанным
авторитетом в области философии эксистенциализма.
Вместе с С. Булгаковым, П. Струве и С. Франком Бердяев был участником всех трех манифестов
русских философов-идеалистов первой четверти века – сборников "Проблемы идеализма" (1902),
"Вехи" (1909), "Из глубины" (1918). Их иногда называют манифестами "веховства". Эти публикации
стали, по сути дела, внешней фиксацией движения от либерального марксизма через своеобразный
нравственный либерализм к национально-патриотическому воззрению в духе либерального
консерватизма с такими его устоями, как религия, идеализм, либерализм, патриотизм, традиционализм
и народоправство.
Основная тема сборника "Вехи", вышедшего после революции 1905 г., фокусировалась на призыве
разорвать с традициями Бакунина, Чернышевского, Лаврова и Михайловского, которые вели страну к
бездне, и вернуться к объективным основам русской истории и к традиции, представленной именами
Чаадаева, Достоевского и Вл. Соловьева. К этой теме Бердяев обращался и в последующие годы.
Характеризуя взаимоотношения марксизма и русского революционного движения, именуемого им
часто также русским коммунизмом, Бердяев в брошюре 1929г. "Марксизм и религия (Религия как
орудие господства и эксплуатации)" писал, что марксизм представляет собой в любом случае "очень
серьезное явление в исторических судьбах человечества". При этом он считал, что "классический
марксизм очень устарел и уже совершенно не соответствует ни современной социальной
действительности, ни современному уровню научных и философских знаний". Марксизм претендует
быть цельным миросозерцанием, отвечающим на все основные вопросы жизни, дающим смысл жизни.
Он есть и политика, и мораль, и наука, и философия. Он есть религия – новая религия, идущая на смену
христианской. Марксизм вдохновлен и вдохновляем возрастанием организованной власти социального
коллектива над миром. В отличие от русского народнического социализма, который вдохновлялся
состраданием к народу и жертвой во имя его освобождения и спасения, марксистский социализм,
согласно Бердяеву, вдохновляется силой и властью над миром со стороны пролетариата. "Сильный и
властвующий над миром, организованный пролетариат и есть земной Бог, который должен заменить
Бога христианского и убить в человеческой душе все старые религиозные верования". Мессианская
роль пролетариата составляет основной миф марксизма. Кошмар русского марксизма заключается
прежде всего в том, что он несет с собой смерть человеческой свободе. Коммунизм есть отрицание не
только бога, но и человека, и оба эти отрицания между собой связаны.
Тему о власти и об оправданности государства Бердяев называл "очень русской темой" и
соглашался с К. Леонтьевым в том, что русская государственность с сильной властью была создана
благодаря татарскому и немецкому элементу. Развивая эту тему в "Истоках и смысле русского
коммунизма" (1937), Бердяев писал, что в русской истории мы видим "пять разных Россий" – Россию
киевскую, Россию татарского периода, Россию московскую, Россию петровскую, императорскую и,
наконец, новую, советскую Россию. Он считал весьма характерным то обстоятельство, что анархизм как
теория и практика был созданием главным образом русских, а сама анархическая идеология была по
преимуществу создана высшим слоем русского дворянства – таков был главный и самый крайний
анархист Бакунин, таков князь Кропоткин и религиозный анархист граф Л. Толстой.
Зло и грех всякой власти, считал Бердяев, русские чувствуют сильнее, чем западные люди. Но
может удивлять противоречие между русской анархичностью и любовью к вольности и русской