 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
74
Следует отметить, что князь выступает в памятниках русской письменности не только как внешний
по отношению к духовной культуре инструмент, но и как лицо, само преображающееся в результате
собственной культурной деятельности. Согласно "Повести временных лет" князь Владимир, просветив
Русскую землю, был "просв?щенъ самъ и сынове его". Ярослав, развивая книжность на Руси, сам много
читает — недаром заслужил прозвание Мудрого.
Наконец, князья — не просто распространители православной веры, но и страдальцы за нее. В
наиболее яркой степени образ русского князя — страдальца за веру предстает в лице братьев Бориса и
Глеба, убиенных Святополком в 1015 г. и позднее причисленных к лику святых.
Выступая в качестве духовной силы, государственная власть должна обладать соответствующими
идеологическими инструментами. На Руси одним из таких инструментов в распоряжении княжеской
власти был образ святых мучеников князей Бориса и Глеба. В произведении под названием "Съказанiе и
страсть и похвала святую мученику Бориса и Гл?ба", созданном предположительно в конце XI в.,
содержатся любопытные строки, в которых данный образ именуется "мечом" и "забралом" земли
Русской. Как похвалить вас, не знаю, и что сказать, недоумеваю, обращается к святым мученикам
Борису и Глебу неизвестный автор сказания. Назову вас ангелами, потому что вы быстро являетесь
вблизи скорбящих? Но вы пожили на земле во плоти, как люди. Наименую ли вас царями и князьями?
Но вы были просты и смиренны более всякого и смирением стяжали небесные жилища. Поистине вы
цари царям и князи князьям нашим, "ибо ваю пособiем и защищенiем князи наши противу въстающая
д?ржавьно поб?жають и ваю помощiю хваляться. Вы бо т?м и намъ оружiе, земля Русьскыя забрала и
утв?рженiе и меча обоюду остра, има же д?рзость поганьскую низълагаемъ и дьявола шатанiя въ земли
попираемъ".
Безусловно, сам по себе рассказ о трагической судьбе Бориса и Глеба не мог отвратить русских
князей от кровавых междоусобиц, но тем не менее напоминание кому-то из них, что он поступает
подобно Святополку Окаянному и будет также проклинаться потомками, не могло не сдерживать
дьявольских инстинктов. Вот почему Борис и Глеб, воплощенные в образе страдальцев за Русскую
землю и православную веру, стали "мечом" и "забралом" для русских князей. А сказание о них —
выдающимся политическим произведением.
Литература Киевской Руси, как и всякая художественная литература, мыслила образами. Однако во
многих случаях эти образы создавались для того, чтобы выразить политические идеи. Поэтому
возникала парадоксальная, казалось бы, ситуация — чем более высокохудожественным по своему
содержанию было то или иное произведение, тем более политическим по значению оно оказывалось.
Парадоксальность здесь, однако, лишь кажущаяся. Политические идеи, которые выражала в
рассматриваемую эпоху русская литература, были настолько жизненно важными для русской
государственности, они в такой большой степени затрагивали жизненные интересы русского общества,
что напрочь исключали спокойное логическое рассуждение, а значит, и форму сухого научного
трактата. Русский мыслитель, желавший высказать такие идеи, неизбежно должен был стать страстным
обличителем или проповедником. Русская политическая мысль зарождалась с появлением среди
русских сознания ответственности за судьбу своего отечества, Русской земли, государства с
кратким, как выкрик, названием "РУСЬ".
§ 3. Политические идеи в произведении Илариона "Слово о Законе и Благодати"
Дошедшие до нас письменные памятники Киевской Руси сохранили слишком мало сведений об
Иларионе, чтобы можно было составить его биографию. В вошедшем в "Киево-Печерский патерик"
сказании Нестора "Что ради прозвася Печерьскый монастырь" сообщается, что князь Ярослав,
занявший после победы над Святополком Киевский великокняжеский стол, полюбил Берестово и
тамошнюю церковь Святых Апостолов. Среди ее священников был "презвитеръ, именемь Ларионъ, муж
благочестивъ, божественым Писаниемъ разуменъ и постник". Далее говорится, что этот Ларион
"хождаше съ Брестова на Дн?прь, на холмъ, гдь нын? в?тхый монастырь Печерьскый, и ту молитву
творяще, бь бо тамо л?с велик. И ископа ту печерьку малу (т.е. маленькую пещерку) дву саженъ и,
приходя съ Берестова, псалмопьние пояше, моляшеся Богу втайн?. Посем же (т.е. спустя некоторое
время) благоволи Богъ възложити на сердце благов?рному великому князю Ярославу, и, събрав
епископы, в л?то 6559 (в 1051 г.) поставиша его митрополитом в Святьй Софии, а сии его печерька