Navigation bar
  Print document Start Previous page
 67 of 389 
Next page End  

67
1238—1246 гг. "О, свътло свътлая и украсно украшена, земля Руськая! И многыми красотами удивлена
еси: озеры многыми удивлена еси, р?ками и кладязьми м?сточестьными, горами, крутыми холми,
высокыми дубравоми, чистыми польми, дивными зв?рми, различными птицами, бещислеными городы
великыми, селы дивными, винограды обителными, домы церьковными, и князьми грозными, бояры
честными, вельможами многами. Всего еси испольнена земля Руская, о правовърьная вьра
хрестияньская!"
Вместе с тем понятие "Русская земля" получает в памятниках письменности Киевской Руси также
политическое значение. Русская земля — это в понимании русских мыслителей не просто территория,
страна или обитель, но одновременно и нечто такое, что делает русских самостоятельным, независимым
народом среди других народов. Русская земля — это то, о чем должны проявлять постоянную заботу
русские князья. Только те князья прославляются в литературе Киевской Руси, наделяются
разнообразными положительными чертами, которые были заступниками Русской земли, которые
защищали ее от внешних врагов и жизни своей не жалели ради нее, всегда готовы были голову свою
сложить за Русь. Широко распространенным среди русских мыслителей было мнение о том, что именно
от князей зависит, благоденствовать будет Русская земля или бедствовать. Если князья справедливы, то
Бог милостив к Русской земле, прощает ей многие согрешения, но если князья злы и лживы, то Бог
насылает на нее бедствия — "казнь Божию". В Лаврентьевской летописи в записи за 1015 г. данное
поверье выражено следующим образом: "Аще бо князи правьдиви бывают в земли, то многа отдаются
согръшенья земли; аще ли зли и лукави бывають, то болше зло наводить Богь на землю, понеже то глава
есть земли".
Любопытно, что раздробление единого государства Киевской Руси на ряд обособленных одно от
другого в политическом отношении княжеств было воспринято в древнерусской литературе не как
раздробление его территории и соответственно исчезновение Русской земли, но лишь как распад
единого прежде княжеского рода на враждующие между собой группировки. В этой вражде, в которой
брат шел на брата, русские писатели усматривали главную причину всех несчастий, свалившихся на
Русскую землю. Когда начинались княжеские междоусобицы, "тогда на Русской земле редко пахари
покрикивали, но часто вороны граяли, трупы между собой деля, а галки по-своему говорили, собираясь
лететь на поживу", — констатировало "Слово о полку Игореве" (ок. 1187 г.). Все это произведение
звучало призывом к князьям прекратить междоусобную вражду. "Ярославы все внуки и Всеславовы! Не
вздымайте более стягов своих, вложите в ножны мечи свои затупившиеся, ибо потеряли уже дедовскую
славу. В своих распрях начали вы призывать поганых на землю Русскую, на достояние Всеславово. Из-
за усобиц ведь началось насилие от земли Половецкой!" Подобный призыв звучал и в созданном в это
же время, т.е. во второй половине XII в., произведении, известном под названием "Слово о князьях":
"Одумайтесь, князья, вы, что старшей братии своей противитесь, рать воздвигаете и поганых на братью
свою призываете, — пока не обличил вас Бог на Страшном своем суде!" 
Выраженная в приведенных словах идея ответственности
князей перед Богом была
распространенной в литературе Киевской руси. К ней, в частности, обращался в своем "Поучении" и
Владимир Мономах. "Оже ли кто вас не хочеть добра, ни мира хрестьяном, а не буди ему от Бога мира
узр?ти на оном св?т? души его!" — предупреждал он русских князей.
Идея ответственности князей перед Богом закономерно вытекала из учения о божественном
происхождении княжеской власти,
составлявшего стержень официальной политико-правовой
идеологии Киевской Руси. Духом данного учения проникнуты и русские летописи, и послания
митрополитов князьям, и различные литературные произведения. Так, в "Повести временных лет" в
записи за 1015 г. летописец замечает в ответ на предполагаемый замысел князя Святополка убить своих
братьев и взять себе одному всю власть русскую: "Помысливъ высокоумьемъ своимъ, не въдый яко
"Богъ дает власть, ему же хощеть; поставляетъ бо цесаря и князя вышний, ему же хощеть, дасть" (думая
так, не знал он, что Бог дает власть тому, кому захочет, и поставляет цесаря и князя, каких захочет).
Подобная мысль проводится и в рассказе о преступлении рязанских князей Глеба и Константина
Владимировичей, убивших в 1218 г. на специально для этого организованном пиру одного родного и
пятерых двоюродных братьев своих. Рассказ этот содержится в Синодальном списке XIII в.
Новгородской первой летописи. Согласно ему Глеб и Константин думали, что если перебьют своих
братьев, то захватят в свои руки всю власть. "И не вьеси, оканьные, божия смотрения: даеть власть ему
же хощеть, поставляеть цесаря и князя вышний", — заявляет в данном случае летописец, употребляя
почти точно такие же слова, какие говорились в рассказе об убиении Святополком своих братьев
Сайт создан в системе uCoz