 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
224
развернутое в конце 40-х годов наступление на так называемых космополитов и постановления о
журналах «Звезда» и «Ленинград», выносящие несправедливый приговор такой замечательной
поэтессе, как А.А. Ахматова, и такому тонкому сатирику, как М.М. Зощенко. Подобная общественная
обстановка не могла благотворно влиять на атмосферу творческую, и пути искусства этой поры были
так же нелегки, как сама жизнь. Наметившиеся еще в предвоенное десятилетие опасные для него
тенденции: псевдогероики, театрального пафоса, настроения «шапкозакидательства» – продолжали
развиваться. В итоге возникла «теория бесконфликтности», драматическая коллизия произведения
строилась на «борьбе хорошего с лучшим» Этот процесс охватил все искусство, не только
изобразительное, но и литературу, театр и кино. Создавалось огромное количество работ, удручающих
своим мелкотемьем и штампованностью формы. В преодолении этих нелепостей, в борьбе с ложной
романтикой старались работать лучшие художники, находя истинные пути и формы. Сама жизнь
властно влекла их в водоворот событий, диктовала новые темы, ставила перед ними сложные вопросы,
решала их творческие судьбы.
Тема войны, тема нравственного и физического испытания советских людей, из которого они вышли
победителями, и в послевоенные годы остается одной из самых актуальных. Но теперь она часто дается
«в бытовом ключе», как в написанном в реалистических традициях полотне Ю.М. Непринцева «Отдых
после боя» («Василий Теркин», 1951), как в «Возвращении» (1945–1947) украинского живописца В.Н.
Костецкого или в вызывавшей многочисленные споры своей живописной иллюзорностью,
скрупулезной точностью натуры и определенной инсценированностью картине А.И. Лактионова
«Письмо с фронта» (1947). Не стилистикой, а жанровыми особенностями близок Лактионову
Б. Неменский в своей картине «О далеких и близких».
Ю.М. Непринцев живописными средствами добивался такой же жизненности образа, его
«обыкновенности», какую сумел создать А.Т. Твардовский: «Переправа, переправа! Берег левый, берег
правый, снег шершавый, кромка льда... Кому память, кому слава, кому темная вода,– ни приметы, ни
следа».
Твардовский и вслед за ним Непринцев увековечили своими произведениями, каждый своими
средствами, память о таких вот обыкновенных парнях, которые и победили в войне. В своей работе
художник шел по пути «уточнения биографии» каждого из действующих лиц, и в особенности главного
героя – балагура и острослова, души компании и бесстрашного солдата. Опираясь на традиции русской
классической живописи, полотен Репина и Сурикова (как здесь не вспомнить «Запорожцев»!),
художник создал неповторимые, индивидуальные образы, целую галерею характеров и вместе с тем
один цельный образ – боевого братства. Как говорил сам художник: «В своей картине я хотел дать
коллективный портрет... солдат великой армии-освободительницы. Подлинный герой моей картины –
это русский народ».
Наоборот, в полотне Костецкого отсутствуют какие-либо подробности «повествования», все решено
живописно-пластически ясно, энергично промоделированы центральные фигуры солдата и обнявшей
его жены (зрительно видны лишь ее руки). Светотеневые контрасты сообщают изображаемым
внутреннее движение. Драматизм сцены встречи усиливается фигурой мальчика, прижавшегося к
шинели солдата, и старой женщины в дверях. Успех картины – в ее обыденности. За этим
«возвращением» сотни и тысячи других «возвращений» и «невозвращений», четыре года страшной
войны, пережитой миллионами людей, – эта тема была понятна всем и всеми выстрадана.
Мы уже говорили, что такие произведения, как «Теркин» или «Возвращение», широко используют
традиции русского искусства, прежде всего передвижников, и вполне закономерно говорить о
программности этого использования.
В послевоенные годы, естественно, создается не так уж много произведений чисто батального жанра,
да и те часто грешат одноплановостью характеристик, иллюстративностью, отсутствием обобщенного
образа, еще чаще – недостаточно высоким художественным уровнем.
Среди многих памятных нам «шумных», патетических многофигурных полотен, создаваемых часто
«бригадным способом», выделяется некоторыми формальными достоинствами (композиция, колорит)
картина Б. В. Иогансона (в соавторстве с молодыми художниками В.В. Соколовым, Д.К. Тегиным, Н.Н.
Чебаковым, Н.П. Файдыш-Крандиевской) «Выступление В.И. Ленина на III съезде комсомола». Следует
признать, однако, что и в выражении лиц изображенных, как и в самой ситуации, здесь все ложь и
фальшь – вечные и неизбежные спутники творческой несвободы в тоталитарном обществе, в
подцензурном мире.
Дореволюционная история русского пролетариата нашла воплощение в картинах
Ю.Н. Тулина