 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
190
своих руках многие печатные органы и выставочные помещения. Достаточно назвать некоторые из
выставок тех лет: «Беспредметное творчество и супрематизм», «Цветодинамос и тектонический
примитивизм». Со всеми этими трудностями и приходилось бороться тем художникам, которые
стремились создать новую живопись, продолжающую сугубо реалистические традиции, в основном
повествовательно-литературного, передвижнического толка.
Первоначально многим из художников всю сложность чувств перед лицом трагических событий
всемирно-исторического значения легче было выразить языком символов, в образах аллегорических.
Склонность к метафоре, к гиперболе, к символике была характерна и для литературы. Революция
справедливо представлялась многим из художников, особенно старшего поколения, как космический,
вселенский катаклизм, и из этих настроений появляется кустодиевский «Большевик» – гигантская
фигура со знаменем в руках, шагающая через улицы и переулки оживленного города. Прием
разномасштабности, примененный Кустодиевым, не нов, он известен был еще искусству средневековья.
Подобным восприятием революции навеяна картина «Новая планета» К. Юона. Озаренная красным
светом, новая планета появляется на небосклоне в ореоле золотых лучей. Одни приветствуют ее, другие
в ужасе от нее бегут – в пластическом образе здесь было выражено настроение самих художников этой
поры, их отношение к революционным событиям. В картине 1919 г. «Корабли. Ввод в мировой
расцвет» Филонов, следуя своему «аналитическому реализму», подвергал глубокому живописному
анализу каждый сантиметр холста, слагал частные элементы в общее, доводя, как он говорил, до
степени «сделанности».
Символична и картина К.С. Петрова-Водкина «1918 год в Петрограде», или, как ее стали называть
позднее, «Петроградская мадонна» (1920, ГТГ) –образ извечного материнства и женственности во все
времена. Петров-Водкин и в более поздние годы остался верен своему поиску возвышенного
нравственного идеала, имеющего общечеловеческую ценность и выраженного в обобщенной
художественной форме.
Свежим ветром, романтикой дальних странствий и великих открытий, ощущением свободы как бы
вновь рожденного человечества веет от картины А. Рылова «В голубом просторе» со всем ее героико-
романтическим строем (1918, ГТГ). Вольный полет могучих белых птиц над океаном, над снежными
вершинами скал, над легким парусником – это символ свободы, это выражение мечты художника об
идеальном, гармоническом мире, недостижимой, как всякая мечта.
Наряду с полотнами символическими, аллегорическими в эти годы создаются и картины, в которых
художники стремились достоверно запечатлеть характерные черты нового в жизни, в облике людей, во
всем, что так решительно меняла революция. Ценность этих произведений – в стремлении к
документальной точности. Но по изобразительному языку это более чем скромные, весьма
непритязательные произведения. К сожалению, подобного рода живопись, тяготеющая к
натуралистической передаче достоверности, оказала пагубное влияние на развитие живописи в
следующем десятилетии.
В первые революционные годы выступили и такие мастера, как И.И. Бродский, М.Б. Греков, С.В.
Малютин, но наиболее прославившие их произведения им предстояло создать в следующий период – в
20-е годы.
Масса замыслов в эти годы была у архитекторов. Они создавали гигантские планы строительства
невиданных ранее городов будущего (вспомним проекты Леду времени Французской революции). Но
возможностей для осуществления этих проектов пока не было.
Большое влияние на архитекторов в эти годы оказал конструктивизм. В 1919 г. В.Е. Татлин
спроектировал своеобразное произведение «Башня III Интернационала». Это должна была быть
огромная конструкция, вокруг наклонной оси которой вращались стеклянные помещения. Совершенно
справедливо замечено исследователями, что, хотя идея Татлина и не воплотилась реально, она не была,
однако, такой уж фантастической: в той или иной степени соввременные архитекторы используют ее
если не в архитектуре, то в сфере того, что мы называем теперь современным индустриальным
дизайном.