 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
114
темперамент активный даже на восьмом десятке лет, натуру, не знающую ни в чем преград и сомнений,
но безусловно незаурядную. Современники утверждали, что, увидев свой портрет, Папа воскликнул:
«Troppo vero» («Слишком правдиво»).
Портрет демонстрирует сложнейшее искусство Веласкеса-колориста. Он написан в два цвета:
белым и красным, но красный дан во множестве оттенков, от алого до розового. Мантия, кресло,
головной убор, занавес — все написано в красных тонах, но красные рефлексы есть и на белом стихаре
и даже на лице и руках. Разной силы, разной светоносности красный цвет создает общий колорит, столь
же праздничный, сколь и напряженный, что еще более обостряет многоплановую характеристику
модели. Так, на смену портрету-идеалу эпохи Высокого Возрождения барокко выдвигает портрет
человека во всей сложности его бытия, со всеми темными и светлыми сторонами его существования.
Искания тона, проблема передачи света и воздуха, световоздушной среды, что будет так волновать
художников XIX столетия, были главными проблемами живописи Веласкеса. Его пейзажи с виллой
Медичи с их изысканной колористической гаммой, благодаря которой краски природы воспринимаются
не локально, а во взаимодействии со светом, предвещают пейзажную живопись XIX в.
В последнее десятилетие жизни Веласкес создал три самых известных своих произведения. Может
быть, под впечатлением тициановской «Венеры» он написал свою «Венеру с зеркалом» — первое в
испанском искусстве того времени изображение обнаженного женского тела. Венера написана со
спины, ее торс как бы замыкает композицию с переднего плана, и только в зеркале, которое держит
амур, отражается ее простое милое лицо. Такая замкнутая в самой себе композиция, по мнению многих
исследователей, является характерной чертой искусства барокко. Множество оттенков розового и
золотистого лепят объем прекрасного обнаженного тела, растворяющегося в как будто насыщенной воз-
духом среде.
Предметы как бы купаются в солнечном свете в другой знаменитой картине Веласкеса —
«Менины» (фрейлины). «Менины» — это, по сути, групповой портрет. Стоя у мольберта, сам художник
(и это единственный достоверный автопортрет Веласкеса) пишет короля и королеву, отражение
которых зрители видят в зеркале. На переднем же плане изображена инфанта Маргарита, видимо, при-
шедшая на сеанс для развлечения родителей, в окружении фрейлин, карлицы, придворных и собаки. В
дверях покоя художник поместил фигуру канцлера. Лицо инфанты, полное выражения детской над-
менности, ее легкие волосы, ее тщедушное тельце, закованное в парадное платье,—все пронизано
воздухом, моделировано тысячью разных цветовых оттенков, мазками разного направления, плотности,
величины и формы. Композиция усложнена тем, что в ней объединены черты жанровой картины и
группового портрета.
Третье из последних произведений Веласкеса — «Пряхи». Это также жанровая картина, поданная
мастером монументально. На полотне изображена шпалерная мастерская, в которую пришли
придворные дамы, чтобы полюбоваться на искусство прях. Они рассматривают гобелен, изображающий
миф об Арахне, простой девушке, вздумавшей превзойти своим искусством Афину, которая и покарала
ее за это, превратив в паука. Этот известный сюжет, изложенный Овидием в «Метаморфозах»,
перекликается в картине Веласкеса с реальной сценой на переднем плане, где и изображены сами пряхи
— арахны. Солнечный свет заливает весь второй план картины. Наряды дам сливаются с изображением
на ковре, да и сами фигуры почти тонут, растворяются в этом золотом свете, в то время как на первом
плане — полутемное помещение, куда проникает свет только слева из окна. Он выхватывает головы и
спины прях, колесо прялки. Веласкес воссоздает атмосферу труда, творящего искусство, и вся картина,
в которой реальность каждодневного переплетена с вечностью мифа, вдруг оказывается прославлением
самого искусства.
Веласкес умер неожиданно. Его влияние на все последующее искусство огромно. Как Хогарт,
Рембрандт, Вермер или Хале, Веласкес вдохновлял поколения художников, от романтиков до Сезанна.
В своих образах он поднялся до общечеловеческого, оставаясь истинным испанцем по мироощущению.
Самым крупным художником второй половины XVII столетия был младший современник
Веласкеса — Бартоломео Эстебан Мурильо (1618—1682), один из основателей, а затем президент Се-
вильской Академии художеств. Его изображения «Мадонны с младенцем», «Вознесения мадонны»,
«Непорочного зачатия», «Святого семейства», в которых поэтичность нередко переходит в слащавость,
снискали ему европейскую славу, равно как и изображения детей улицы, мальчишек в поэтических
лохмотьях («Мальчик с собакой»).
В архитектуре Испании XVII в. исконно национальные черты переплелись с элементами
мавританского зодчества и с традициями народного ремесла. Если построенный во второй половине