 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
113
части картины, представлены с тем же чувством достоинства, что и победители — испанцы, более
плотной массой сгруппированные в правой части композиции, на фоне рядов копий (отчего картина
имеет второе название «Копья»). Лица обеих групп портретны и одновременно типичны, что усиливает
значимость происходящего, превращает небольшое событие в изображение исторически важного.
Замком композиции служат две фигуры: коменданта голландской крепости Юстина Нассауского и
испанского полководца Спинолы. Их позы и жесты оправданны, естественны. Действующие лица
размещены на фоне равнины, общо написанной линии войск и горящей крепости. Колористическое
решение скупо, но необычайно богато: оно построено на немногочисленных тонах — черных, желтых,
розовых и зеленых,— объединенных серым разной силы, интенсивности и оттенка, от темно-серого до
жемчужного. Серебристый свет создает атмосферу раннего утра, формирует богатую световоздушную
среду. (Колористическое дарование Веласкеса будет по-настоящему оценено только в XIX в.)
Веласкес. Венера с зеркалом. Лондон, Национальная галерея
Утверждение достоинства личности —основная черта портретной живописи Веласкеса. Как
придворный художник, он почти сорок лет писал портреты Филиппа IV, его детей, графа Оливареса и
многих других придворных. Его Филипп IV изображен то задумчивым, как на портрете 1635 г., то
грустным и каким-то внутренне опустошенным. Но всегда изображение дает характеристику неод-
носложную, предполагающую возможности размышления. Эта многогранность особенно видна на
портрете графа Оливареса, много лет бывшего премьер-министром, ловкого царедворца и хитрого
политика. Проницательный, острый взгляд и таящая коварство улыбка оказываются вполне
достаточными для характеристики модели, но тысячи нюансов открываются взору зрителей при
внимательном изучении портрета и дополняют, углубляют эту характеристику.
Веласкес по праву считается одним из создателей парадного, репрезентативного портрета.
Изображения его монументальны, лаконичны и глубоко выразительны по средствам (конные портреты
Филиппа IV, инфанта Балтазара Карлоса, графа Оливареса и др.). Для искусства Веласкеса, для
восприятия им мира и человека вообще свойственны благородство и мера. Между моделью и зрителем
он всегда оставляет некую преграду.
Эти качества сказались и в портретах шутов, которые Веласкес писал в конце 30-х — в 40-е годы.
Скорбно глядящий на зрителя Себастьян де Морра; задумавшийся над гигантским в его маленьких
руках фолиантом любимый шут Филиппа IV Эль Примо; разряженный, как принц, карлик «Дон
Антонио», кажущийся еще меньше рядом с большой собакой; «Идиот из Кории» (последние два
портрета написаны уже в 50-е годы) — все эти несчастные, развлекающие двор, переданы художником
с большим тактом, достойными уважения и сочувствия.
Правдивость изображения и глубина проникновения в истинную сущность модели с особой силой
проявились в портрете Папы Иннокентия X, который Веласкес написал в Италии, куда приехал
вторично в 1649 г. уже прославленным художником. Сидящий в кресле Иннокентий Х остается как бы
один на один со зрителем. Его пронизывающий умный взгляд холодных светлых глаз, его сжатые губы
выдают характер целеустремленный, жестокий, если не беспощадный, волю непреклонную,