Navigation bar
  Print document Start Previous page
 79 of 297 
Next page End  

рыцарстве.
Средневековое монашество восприняло учение Августина о церкви как единственной носительнице
добра, Царстве Божии на земле и видело свою цель не в отречении от мира, а в его спасении. После
увлечения отшельничеством в IV-V вв. западные монастыри превращаются Бенедиктом Нурсийским
(VI в.) в организованные общины, члены которых приносили обеты нестяжания, целомудрия,
повиновения и постоянного пребывания в монастыре. В VII-X вв. христианство широко
распространяется в Северной и Восточной Европе монахами-миссионерами. Невиданный всплеск
«деятельного христианства» приходится на XI-XII вв. Священник и монах того времени – это
проповедник, школьный учитель, врач, экономист, адвокат, политик, крестоносец и т.д. Погруженный в
мистические созерцания клервоский аббат Бернард (1090–1153) активно вмешивается в дела чужих
монастырей, епископских и королевских дворов, дает указания папам, бичует еретиков, неутомимо
преследует Абеляра, организует крестовый поход. Церковь уходит в мир, и это неизбежно ведет к ее
обмирщению, погружению в светские дела и образ жизни. Это переживается современниками как
кризис христианства. Пути его преодоления находят в XIII в. Доминик и Франциск Ассизский,
создающие новый тип нищенствующего и странствующего монаха-проповедника. Их призыв –
отказавшись от собственности, уйти в мир и вести в нем жизнь Христа и апостолов – вызвал
необыкновенный энтузиазм во всех слоях общества. Но уже в XIV-XV вв. францисканский и
доминиканский ордена изменяют своим первоначальным идеалам. Последним значительным течением
монашества средних веков можно назвать «Общество Иисуса», созданное в XVI в. для борьбы с
Реформацией. Иезуиты часто действовали в духе принципа «цель оправдывает средства» и делали
ставку на беспрекословное подчинение старшим и отказ человека от собственной воли.
Несмотря на все неудачи, срывы и разочарования, в людах средневековья не исчезало стремление к
святости, желание хотя бы увидеть ее, прикоснуться к ней. Вокруг отшельников, духовидцев, юродивых
собирались группы учеников и почитателей. Так, высокообразованный доминиканец Петр Датский
входил в кружок подвижницы Христины Штоммельнской и посвятил всю жизнь записи ее видений, ее
борьбы с демонами. Все это для Петра – возможность через святую узнать Христа и вступить в общение
с ним, что гораздо важнее, чем церковная или ученая карьера [2, с. 39–43]. Однако предпочтение в
средние века все же отдавалось более активным формам служения Богу и ближнему. Таким было
средневековое рыцарство.
Образ рыцаря поражает смешением самых различных элементов. С одной стороны, тот, кто желает
стать рыцарем, должен начать новую жизнь, молиться, избегать греха, высокомерия и низких
поступков, должен защищать церковь, вдов и сирот, заботиться о подданных, быть храбрым, верным,
щедрым и справедливым, не лишать никого его собственности, любить своего сюзерена и оберегать его
достояние [9, с. 87]. Постепенно мы замечаем все большее число сословных черт: для рыцаря
характерно знатное происхождение, красота лица, одежды, доспехов, сила, стремление к славе. Он
хранит верность слову и обету, если они даны перед равными по званию. В бою рыцарь не отступает, не
просит пощады, не трусит, предоставляет противнику-рыцарю равные шансы. Быть влюбленным и
сражаться на турнирах в честь дамы сердца – обязанность рыцаря.
При более внимательном рассмотрении рыцарства оболочка христианства и благородства становится
все тоньше. Вместо смирения – гордость, вместо прощения – месть, полное неуважение к чужой жизни.
Современники постоянно обвиняли рыцарей в жадности, нападениях на путешествующих, ограблении
церквей, нарушении клятв, разврате, битье жен, невежестве, несоблюдении правил поединка,
превращении турниров в доходный промысел – охоту за доспехами, оружием, лошадью побежденного
[3, с. 96-97]. Такой образцовый рыцарь, как король Ричард Львиное Сердце, довел до смерти своего
отца, немало способствовал, несмотря на воинские подвиги, провалу крестового похода, создал банды
наемников, с которыми убивал и грабил чужих и своих подданных [5]. Крайнее выражение обратная
сторона рыцарства находит в песнях трубадура Бертрана де Борна: не благородная воинственность, а
свирепое наслаждение всеми ужасами войны, целью которой откровенно провозглашается грабеж;
Сайт создан в системе uCoz