 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
70
В статьи третьей главы "Союзный совет" (Bundesrat) Конституции 1871 г. включены положения,
закрепляющие организационную структуру весьма своеобразной формы германской федерации,
получившей название "союза неравных". Рейхсрат, формально призванный стоять на страже интересов
субъектов федерации, не соответствовал своему назначению, прежде всего в силу неравного
представительства входящих в федерацию государств.
Пруссии из 25 союзных государств (22 монархии и 3 вольных города), самой крупной по
территории, населению, военной мощи, экономическому потенциалу, было отведено в Бундесрате 17 из
58 мест, что определяло ее господствующее положение в федерации, так как без ее согласия не могло
быть изменено ни одно из положений Конституции. Чтобы заблокировать подобные предложения,
достаточно было 14 голосов. "Гегемонистская федерация" Германии представляла собой не союзное
государство, а союз династий. В Союзном совете были представлены не народы субъектов федерации,
а представители местных монархов: королей, князей, герцогов.
Особое место Пруссии в Германской империи определялось и тем, что президентство в Союзе
закреплялось за прусским королем, получившим название германского императора. Он обладал по
'Конституции обширнейшими полномочиями. Являясь главой исполнительной власти, он назначал
должностных лиц империи, и прежде всего канцлера. Ему принадлежало право созывать, закрывать и
распускать Союзный совет и рейхстаг, а также право "разработки и публикации" имперских законов и
надзора за их исполнением. Ряд важнейших своих полномочий он осуществлял с согласия Союзного
совета: объявление войны и мира, заключение договоров, проведение экзекуций в отношении
государств, не выполняющих своих союзных обязанностей, и пр.
Представление о роли императора в конституционном механизме было бы неполным без выяснения
положения имперского канцлера, воплощавшего в своем лице правительство империи, должность
которого традиционно замещал министр-президент Пруссии
*
, и более того, бессменно с 1862 по 1890 г.
- Отто фон Бисмарк, одна из крупнейших политических фигур Германии XIX в.
*
Только в 1873 и 1892 гг. в империи канцлеры Бисмарк и Каприви не совмещали две эти должности. Первое и
единственное в истории Германии назначение на пост имперского канцлера в 1917 г. представителя Баварии, поставившее
вопрос об утверждении его в качестве прусского министра-президента, вызвало резко негативную реакцию Пруссии.
Канцлер был не только единственным имперским министром, но и председателем бундесрата. Его
голос был решающим в верхней палате при равенстве голосов (§ 3, ст. 7, разд. III), если он выступал "за
сохранение существующих предписаний и установлений", касающихся административных положений,
регулирующих исполнение общего законодательства о таможенных тарифах, о ряде важнейших
косвенных налогов (гл. VI, ст. 37), а также если в бундестаге не достигалось соглашения по военным
вопросам. И более того, если общие расходы империи не покрывались соответствующими налогами и
пошлинами, он имел право назначать взносы имперских государств для пополнения имперского
бюджета (гл. XII, ст. 70).
Конституция 1871 г. не знала принципа "ответственное правительство", ставшего лозунгом
либеральной буржуазии, выступавшей против "мнимого конституционализма" Германской империи, за
парламентскую монархию вестминстерской модели. На исполнительную власть по Конституции
фактически не возлагалось никакой ответственности.
Почти самодержавная власть германского императора должна была сдерживаться лишь правом
канцлера на контрасигнатуру. Но при подписании военных приказов, объявлении войны, заключении
мира, в вопросах командования армией и флотом император не был связан контрасигнатурой канцлера.
Канцлер также должен был ежегодно представлять Союзному совету и рейхстагу отчет о расходах (XII,
72), но сместить его с должности мог только император, что превращало эту ответственность в
функцию.
Бесконтрольность императора и канцлера опиралась на значительные конституционные полномочия
бундесрата с его прусским большинством. В Конституции при всей широте императорских
полномочий даже не ставился вопрос о вето кайзера в законодательном процессе. В этом для пра-
вительства не было необходимости. Вето было прерогативой всегда послушного бундесрата.
Конституция 1871 г. не провозглашала даже формально принципа "народного суверенитета",
который приходил в полное противоречие с консервативными представлениями правящих кругов (и в
значительной мере массового сознания) о государственной власти монарха, воля которого является
высшей. От имени императора осуществлялась и исполнительная, и законодательная власть,
определялась компетенция государственных учреждений и должностных лиц.