 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
65
Эти пробелы заполнялись впоследствии правительственными распоряжениями, например от 1863 г.,
согласно которому административные органы получили право запрещать газеты и журналы после двух
предупреждений, "если их направленность подвергала опасности общественное благополучие". Такую
"направленность" усматривали, например, в действиях лиц, которые осуждали военную политику
правительства.
Значительное место в конституции традиционно было уделено развитию школьного образования.
Провозглашалась свобода "науки и преподавания", бесплатное обучение в публичных начальных
школах. Государство при этом гарантировало выделение необходимых средств для их содержания.
Предоставлялось также право учреждать частные школы и руководить ими всем лицам, могущим
доказать "нравственную, научную и техническую способность" к этому. Вместе с тем Конституция
предписывала строгий государственный надзор за школами с целью пресечения всякого
вольнодумства. Учителя публичных школ наделялись правами и обязанностями государственных
чиновников со всеми вытекающими из этого последствиями (ст. 23).
Политика прусского правительства в сфере образования преследовала цели создания эффективно
действующего бюрократического аппарата и грамотной современной армии. Ее преимущества и
проявились в войне с Австрией 1866 г., в которой по признанию многих историков "победил
грамотный прусский солдат".
Армии в Конституции 1850 г. уделялось особое внимание. Высшее командование ею принадлежало
королю (ст. 46). В ст. 34-39 закреплялась всеобщая воинская повинность, право короля в случае войны
созывать народное ополчение, использовать армию для подавления внутренних беспорядков, издавать
постановления о воинской дисциплине. Было постановлено также, что статьи Конституции,
посвященные основным правам и свободам, будут применяться в войсках лишь настолько, насколько
они "не противоречат военным законам и требованиям военной дисциплины" (ст. 39). Более детальное
рассмотрение многочисленных армейских запретов, вместе с уставами и пр., должно было стать
предметом особых законов и правительственных распоряжений. Так как они были к тому времени уже
педантично разработаны текущим законодательством и правительственными распоряжениями
Пруссии, их впоследствии фактически без изменений ввели в право Германской империи.
Последующие титулы (III-VI) Конституции посвящены высшим органам государственной власти,
схема которых, компетенция и взаимоотношения мало чем отличались от соответствующих разделов
других октроированных германских хартий.
Личность короля также провозглашалась неприкосновенной (но не священной), в его руках
сосредоточивались командование армией, назначение правительства, и прежде всего министра-
президента, ответственного перед ним, всех высших гражданских и военных должностных лиц, право
объявлять войну и мир, заключать договоры (торговые договоры, возлагающие обязательства
государства на частных лиц, подлежали одобрению палат). По этой же схеме определялись отношения
короля и палат в сфере законодательства, исходящей из формулы "законодательная власть
осуществляется совместно королем и обеими палатами" (ст. 62). Предусматривалось и право короля на
издание особых распоряжений (под ответственность государственного министерства), "когда этого
требовало сохранение общественной безопасности или устранение необычных бедствий, если палаты
не заседали" (ст. 63). Королю вверялся контроль над двухпалатным ландтагом, в том числе право его
досрочного роспуска, с оговорками, что выборы в новый ландтаг должны быть проведены в 60-
дневный срок, а созыв палат - в 90-дневный срок.
Несмотря на то, что роспуск ландтага стал после принятия Конституции чрезвычайным
политическим событием, вызывавшим всякий раз бурную реакцию со стороны либерально-
демократических сил, прусский король, вернее, министр-президент (с 1862 г. им стал всесильный О.
Бисмарк), прибегал в критических ситуациях к беспарламентскому правлению, чтобы провести,
например, реформу армии за счет не вотированных парламентом ассигнований, как то имело место в
1862-1863 гг. Парламентские кризисы и возникали как в Пруссии, так и впоследствии в Германской
империи, чаще всего в силу прямого нарушения крайне "неудобных" для правящих кругов
конституционных положений, закрепляющих основополагающий принцип буржуазного
конституционализма - "никаких налогов без представительства".
Конституция же Пруссии формально предусматривала строгую государственную финансово-
налоговую дисциплину, требовала ежегодного утверждения законом бюджета (ст. 99), взимания
налогов, податей, займов только на основании законов (ст. 100, 103), обязательного одобрения пала-
тами всех расходов сверх установленных бюджетом, отчета правительства по использованию