 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
148
Первая глава этого раздела - "Отдельная личность" начинается с провозглашения равенства всех
перед законом, при этом особенно подчеркивалось равенство мужчин и женщин "в правах и
обязанностях" (ст. 109). Свобода выбора профессии и свобода передвижения, закрепленные далее,
сопровождались правом эмигрировать за границу, которое могло быть ограничено только имперским
законом (ст. 111-112). Принцип равенства трактовался и в смысле равенства "инакоязычных частей
населения империи", которые, согласно ст. 113, не могли быть стесняемы "законодательными и
административными мерами в их свободном национальном развитии" (ст. 119). Неприкосновенность
личности и жилища (ст. 115), тайна переписки (ст. 117), свобода слова (ст. 118) сопровождались
провозглашением таких правовых гарантий, как предоставление возможности немедленного
опротестования ареста, запрещение цензуры и пр. Все эти права дополнялись, однако, не только
провозглашением гарантий, но и традиционной формулой об исключениях, "допускаемых на
основании закона".
Во второй главе этого раздела - "Общественная жизнь" закреплялись такие гражданские права, как
свобода собраний (ст. 123), свобода образования союзов и обществ (ст. 124) с предоставлением им
правоспособности (т.е. прав юридического лица). При этом в предоставлении правоспособности нельзя
было отказать и союзам, преследующим политические, социально-политические и религиозные цели
(cт. 124). Это была принципиально новая трактовка права союзов, затрагивающая прежде всего
организации рабочих, профсоюзы, которые, по Германскому гражданскому уложению 1900 г.,
относились к "неправоспособным обществам". Право на особое профессиональное представительство
получили и чиновники (ст. 130).
Содержание следующей главы этого раздела - "Религия и религиозные общества" стало предметом
особенно бурных дискуссий в Национальном собрании, закончившихся достижением компромисса.
Закрепляя свободу совести (ст. 135), Конституция запрещала государственную церковь (ст. 137, п. 1) и
государственную поддержку церкви (ст. 138, п. 1), но сохраняла за церковью статус публично-правовой
корпорации, что давало ей право на денежные поступления "соответственно постановлениям
земельного законодательства" (ст. 137, п. 4).
"Веймарским школьным компромиссом" определялось и содержание гл. 4 этого раздела -
"Просвещение и школа", в котором закреплялась обязательность "всеобщего школьного обучения", по
общему правилу, в "народной школе". К единой "народной" системе образования относилась и высшая
школа, при этом "руководящим началом... для приема ребенка в определенную школу" должно было
служить его призвание, дарование и склонность, а не "имущественное и общественное положение... его
родителей" (ст. 145, п. 1). Для обучения детей малообеспеченных семей в средних и высших школах
предусматривалось выделение специальных общественных пособий (ст. 146, п. 3).
Сугубо компромиссный характер носили положения и раздела 5 - "Хозяйственная жизнь", в котором
главным образом рассматривались проблемы наемного труда, отношений между предпринимателями и
рабочими. Конституция возлагала на государство обязанность всемерно поддерживать развитие
предпринимательства, поддерживая при этом "средний класс" (поощрять его путем законодательства "в
сельском хозяйстве, промысловой и торговой деятельности" (ст. 164, п. 1), содействовать включению
"в общее хозяйственное дело" промысловых и кооперативных товариществ, обеспечивать
"хозяйственную свободу отдельной личности" (ст. 151, п. 1), свободу договоров в хозяйственном
обороте (ст. 152, п. 1), пресекать ростовщичество (ст. 152, п. 2) и пр.
На государство возлагалась особая ответственность в деле "социализации собственности" исходя из
принципиально новой ее трактовки: "Собственность обязывает. Владение ею должно быть в то же
время служением общему благу" (ст. 153, п. 3). Собственность, согласно ст. 153, п. 1, "обеспечивалась
Конституцией, ее принудительное отчуждение могло быть предпринято только "для общего блага" и на
"законном основании". Из этого общего правила допускались, однако, исключения в соответствии с
имперским законом. Так, в частности, в ст. 156 (п. 1, 2) говорилось о "возможности принудительного
отчуждения без вознаграждения" и передаче в общественное управление "частных предприятий,
пригодных для обобществления", о праве государства, "в случае настоятельной надобности", проводить
объединение хозяйственных предприятий для общественных целей (ст. 156, п. 2). Предусмотренное ст.
156 право национализации собственности не было использовано даже в отношении капиталов
Имперского банка Германии. Более того, закон 1922 г. об Имперском банке лишил канцлера его былых
полномочий в отношении банка, который остался под контролем империи, но руководство им было
передано полностью Совету директоров.