 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
195
за гуннами в Китай вторглись другие племена - сяньбийцы, цяны, цзе, ди и т.п. Все они шли волнами,
одна за другой, причем после каждой из этих волн в Северном Китае возникали новые царства и
правящие династии, иногда сосуществуя рядом. «Шестнадцать царств пяти северных племен» - так это
именуют китайские источники. Для всех этих династий-царств, принимавших классические китайские
названия (Чжао, Янь, Лян, Цинь, Вэй, Хань, Дай и др.), были характерны две политические тенденции.
Одна из них - варваризация привычного для оседлых китайцев образа жизни, включавшая
невиданный в конфуцианском Китае разгул жестокости, произвола, пренебрежения к жизни человека,
вплоть до массовых убийств, не говоря уже о царившей при дворах новых правителей обстановке
нестабильности, заговоров, казней, переворотов и поголовном истреблении проигравших противников с
их семьями. Эта варваризация и неустойчивость политической власти вызывала рост межплеменной
вражды и массовое бегство китайцев на юг, в Восточную Цзинь. Вторая тенденция имела обратный
характер и сводилась к активному стремлению воцарившихся племенных вождей кочевников
использовать китайский опыт администрации и китайскую культуру для стабилизации своей власти, что
вело к постепенной китаизации иноземных захватчиков, к тому же охотно бравших себе в жены
китаянок. С течением времени вторая из этих противостоявших друг другу объективных тенденций
вышла на передний план и стала ведущей. И хотя с каждой очередной волной иноземного нашествия
эффект варваризации как бы возрождался, в конечном счете все волны были погашены мощью
китайской конфуцианской цивилизации.
Нет слов, IV век оставил свои следы и в ней. Однако не стоит придавать - во всяком случае в плане
исторической ретроспекции - слишком большое значение воздействию кочевников на Китай, как то
подчас делается. Эффект китаизации в конечном счете не только нейтрализовал кратковременный
процесс варваризации Северного Китая, но и добился большего: под воздействием китайской культуры
наводнившие Северный Китай кочевники в V-VI вв. окитаились настолько, что к концу VI в. их
потомки, включая и правителей, причем их в первую очередь, стали обычными китайцами. По меньшей
мере с Хань в Китае бытовал афоризм: «Можно завоевать империю, сидя на коне, но нельзя управлять
ею, сидя на коне»,- и это как раз означало, что воздействие китайской культуры рано или поздно
приводило к ассимиляции и китаизации любого завоевавшего страну этноса, тем более что
завоевателями были сравнительно отсталые по сравнению с китайцами народы, чаще всего кочевники.
В конце IV в. политической раздробленности и междоусобицам на севере пришел конец: вождь
одного из сяньбийских племен Тоба Гуй захватил власть на территории всего бассейна Хуанхэ и
основал династию Северная Вэй (386-534). Ликвидировав соперников, правители династии Тоба стали
проводить энергичную внутреннюю и внешнюю политику. В борьбе с южнокитайским государством
Сун они одерживали успех за успехом, достигнув к концу V в. берегов Янцзы в районе ее низовьев.
Внутренняя политика сяньбийских правителей сводилась к китаизации администрации, хотя этот
процесс и был осложнен в 50-70-е годы V в. междоусобными распрями при дворе. Особо следует
сказать об аграрной политике правителей из дома Тоба. Еще Тоба Гуй начал переселение китайских
земледельцев поближе к столице, дабы обеспечить снабжение ее зерном. Переселение было чем-то
вроде наделения крестьян землей за счет государства. Эта практика длительное время
отшлифовывалась, пока в конце V в. после преодоления всех внутренних усобиц не наступило время
для серии реформ в более широком масштабе.
Согласно указу от 485 г. была официально возрождена введенная двумя веками ранее Сыма Янем
надельная система. Надел на мужчину равнялся 40 му (женщине - 20), но к семейному наделу
добавлялись теперь дополнительные наделы на вола или раба, если они были (а в завоеванном
кочевниками Северном Китае было и достаточно скота, и немало обращенных в рабов). Кроме того,
каждая семья получала 20-30 му приусадебной садово-огородной земли, которая не подлежала
спорадическим перераспределениям вместе с наделами пахотной земли, а закреплялась за двором как
бы навечно. Чиновники, как то было и при надельной реформе Сыма, получали служебные наделы во
временное условное владение, причем обрабатывали их земли обычные крестьяне, платившие налог не
в казну, а владельцу служебного надела. Введение надельной системы не исключало существования
частного землевладения сильных домов или храмов, равно как и казенного землевладения членов
царского дома. Однако оно означало заметный сдвиг в сторону перераспределения земельного фонда и
было направлено, как и реформа Сыма в 280 г., на ограничение различных форм частного
землевладения. Одновременно введенная издревле известная в Китае административная система
круговой поруки в рамках пятидворок тоже была призвана ослабить влияние богатых домов на местах.