 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
19
жесткость схемы вчерашнего дня, учесть ее критику, но при всем том обязательно сохранить единство
всемирно-исторического процесса. Единство в том элементарном его смысле, что все известные
истории общества в принципе должны были пройти в древности через один и тот же этап развития
(рабовладельческая формация)
*
, а в средние века - через другой (феодальная формация). Слабость этого
нового и в принципе позитивного подхода, однако, не только в том, что он по-прежнему смазывает,
затушевывает кардинальную разницу между европейской и неевропейскими структурами в древности и
в средневековье; гораздо существеннее то, что в нем все еще выходит на передний план хотя и
смягченная, но априорная презумпция: в древних обществах основное усилие следует уделять поиску
рабов, рабовладельцев и их взаимоотношений, а в средневековых, напротив, стараться не замечать тех
же рабов и рабовладельцев, но зато суметь объяснить все реальные отношения (как правило, такие же,
что и в древности) с иных, теперь уже «феодальных» позиций.
*
Стоит заметить, что высококвалифицированные и признанные мировой наукой отечественные специалисты но
Древнему Востоку во главе с И, М. Дьяконовым пошли на то, чтобы заменить одиозный термин «рабовладельческая» более
нейтральным «древняя», что справедливее, на мой взгляд, даже по отношению к античности, не говоря уже о Востоке.
Как уже упоминалось, факт и его интерпретация тесно связаны между собой, но эта связь достаточно
гибка в том смысле, что старая схема, восходящая к интерпретации фактов с позиций вчерашнего дня,
долго продолжает господствовать в науке и тогда, когда новые факта настоятельно требуют иной
интерпретации и новой схемы. Только что упоминавшаяся ситуация убедительно подтверждает
закономерность подобного рода связи и к тому же еще раз напоминает, что в разных науках такого рода
закономерность реализуется различно: в физике и технике - едва ли не автоматически и довольно
быстро; в биологии подчас с драматическими коллизиями, но в конце концов тоже решительно и
бесповоротно, а в общественных науках, и в частности в истории, пожалуй, всего труднее, что вполне
понятно и объяснимо: интерпретация исторических фактов напрямую связана со столь деликатной
сферой, как политика сегодняшнего дня. Но зато коль скоро этого требует именно политика, как о том
уже шла речь в связи с феноменом развивающегося мира, то это означает, что перемены назрели и в
нашей сфере науки. И это сегодня понимают практически все. Но достаточно ли простого понимания
необходимости перемен?
Жизнь свидетельствует, что этого мало. И далеко не случайно, что после дискуссии 60-70-х годов в
отечественном обществоведении с особой силой проявила себя тенденция к пересмотру устоявшихся
схем и стереотипов. Появилось по меньшей мере несколько новых концепций. Авторы одних
предлагают видеть в истории докапиталистических обществ единый социально-экономический этап
развития, именуя его то феодальным (Ю. М. Кобищанов), то рентным (В. П. Илюшечкин), то
неартикулированным, т. е. нечетко выраженным с точки зрения способа производства (М. А. Чешков).
И хотя все эти концептуальные подходы сущностно различны, по-разному разработаны, в них есть и
нечто общее. Положительным в них является, безусловно, то, что все они подчеркивают сущностную
одинаковость древних и средневековых неевропейских обществ, но недостатком следует считать то,
что, стремясь к сохранению иллюзии всемирно-исторической одинаковости пути развития, авторы
упомянутых концептуальных схем склонны, хотя и в разной степени, стереть не только явственно
выраженную в истории Европы разницу между ее древностью (античность) и средневековьем -
(феодализм), но и, что гораздо важнее, принципиальную разницу между Европой и неевропейским
миром.
С этих позиций более предпочтительными выглядят те концептуальные схемы, которые созданы
историками, признающими в той или иной мере теорию «азиатского» способа производства. Среди
специалистов, близких к этой проблематике, есть представители разных специальностей -
политэкономы, философы, этнографы, востоковед» и др. Очень различно интерпретируют они и идеи
Маркса о восточном обществе, и конкретные материалы, имеющие отношение к проблеме социально-
экономического развития неевропейских докапиталистических обществ. Весьма характерно, что
специализация того или иного автора отнюдь не ограничивает сферу его интересов и реализацию его
идей, хотя соответствующий подход все же ощущается у историков, политэкономов, этнографов и т. п.
Особо следует упомянуть о тех из них, кто достаточно долго и всерьез разрабатывал и стремился
применить на практике в более или менее широких масштабах теорию «азиатского» способа
производства. Ю. И. Семенов, в частности, в ряде своих статей отстаивал, идею неразвитости
традиционных восточных и современных африканских обществ, видя именно в этом соответствие их
эталону «азиатского» способа производства. Г. А. Меликишвили, не делая слишком ощутимого акцента