 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
217
меньше заботятся об экологических аспектах производства, чем производители в развитых
странах.
Что касается России, то мы не можем прекратить сейчас производство, скажем, в
Кузбассе и начать получать металл из Бразилии, как это делают машиностроительные
компании Рура, ведь это потребовало бы увеличения душевого ВНП в 2,5 раза.
е) страны с особым, «идеальным» опытом природоохранной и ресурсосберегающей
технологии и деятельности, который формируется, например, в Швейцарии, в Калифорнии.
Эти страны и районы добились почти полной безотходности производства. Такого рода
практика невозможна в больших странах, где есть все отрасли, несмотря даже на
максимальный вынос «грязных» отраслей в страны третьего мира. В этих странах
налаженное безотходное производство не только вершина технологии, но и уступка другим
отраслям, происходящая пусть частично (даже в форме налогов) за их счет.
В странах среднего уровня развития, к которым можно отнести и Россию, концентрация
ресурсов на экологические цели происходит только в наиболее угрожаемых отраслях и
регионах. Ничего другого в этом плане не делается, если не считать международных
проектов или проектов по охране рекреационных объектов, рассчитанных на
международный туристический рынок.
Вопрос о прекращении работы экологически вредных объектов, включая и АЭС,
возникает главным образом в экономически развитых странах. В отличие от СНГ здесь
всегда имеет место учет экономических последствий подобной остановки и
предусматривается такой временной лаг, который позволил бы либо реконструировать
объект, либо перенести производство на другой объект или в другую страну. Сроки
прекращения производства или реконструкции в промышленности доходят на Западе до трех
лет, как, например, в случае с цветной металлургией.
Сопротивление экологистов не просто корректируется, но просматривается явная
тенденция более резкого сопротивления популистски настроенной общественности.
Типичным примером такой «коррекции» требований экологистов является развитие атомной
энергетики в Швеции, где под давлением экологических лозунгов было принято решение о
закрытии к 2010 г. всех АЭС. Правительством страны было выделено 500 млн долл. на
развитие тепловой энергетики и на мероприятия по энергосбережению. Однако при более
детальном изучении проблемы оказалось, что в стране никто не хочет отказаться от
нормального существования во имя «спасения природы», а переход на ТЭС невозможен без
резкого увеличения выбросов в атмосферу углекислого газа. Оказалось, что быстрая и
полная замена АЭС невозможна, и сейчас усиливается кампания по отсрочке закрытия АЭС.
Эта тенденция просматривается и в США, где снова дискутируется возможность
возобновления развития атомной энергетики, особенно в связи с тревогой по поводу
истощения ресурсов дешевой нефти (срок перехода на «дорогую» нефть в западном мире
оценивается в 15—20 лет), подстегнутой и неуверенностью по поводу российских поставок
нефти на мировой рынок.
Фактически ликвидация в развитых странах «грязных» производств происходит в
результате совокупного действия трех факторов: 1) внедрения новых технологий; 2)
переноса производств в страны третьего мира; 3) перевода индустрии развитых стран на
богатые руды и концентраты из развивающихся стран. Перенос — это решение не столько
экологическое, сколько переход к новым источникам энергии и других ресурсов, так как
возможности получения дешевой энергии и ресурсов в высокоразвитых странах уже
исчерпаны.
Однако эластичность по отношению к экологическим факторам зависит не только от
уровня экономического развития, но и связана с характером территории и ресурсов, с
ресурсоемкостью производства. Поэтому при одинаковом уровне экономического развития
стран реальны большие различия. На примере цветной металлургии США, Западной Европы
и Японии можно видеть «реакцию» промышленности на ресурсообеспеченность. В США
при их большей ресурсообеспеченности из 100 единиц различных металлов, содержащихся в