 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
127
«Повседневные вещи»), а также сочинения юристов Флорентина, Марсиана, Павла и Ульпиана. По
традиции, составители разделили Институции на 4 книги: 1) общее учение о праве и о субъектах прав –
лицах, 2–3) общие институты вещного и обязательственного права, 4) учение об исках и принципах
судебного правоприменения. С этого времени такая схема систематизации права стала называться
институционной.
На общее учение о праве и началах правоприменения большое влияние оказали идеи правовой
справедливости и естественного права, присущие эллинистической стоической философии, а также
христианской свободы и индивидуализма: «Юстиция есть постоянная и неизменная воля [к тому,
чтобы] воздать каждому свое право». Соответственно этому определялись и общие задачи
юриспруденции и науки – это «знание вещей божественных, равно и человеческих, познание
справедливого, равно как и несправедливого».
Дигесты, или Пандекты (Digestae, Pandectae) были самой объемной частью Свода. Они
представляли систематическую компиляцию цитат – в сокращении или даже в изложении – из работ
классических римских юристов. Всего в Дигестах насчитывается 9.142 фрагмента из почти двух тысяч
произведений, принадлежавших перу 39 римских правоведов I – V вв. В большинстве случаев
составители привели определенные указания на названия и даже на разделы использованных трудов.
Это сделало Дигесты своего рода юридической энциклопедией римской юриспруденции, особенно
важной тем, что о большинстве юристов,
их трудах и взглядах известно только по этим
отрывкам. Компиляция эта отражала тем не менее приоритеты императорской юстиции
позднейших веков: наибольшее количество текста пришлось на извлечения из сочинений Ульпиана
(2.462 отрывка), Павла (2.083), Папиниана (595), Помпония, Гая, Модестина, Юлиана (по нескольку
сотен). Дигесты разделялись на 50 книг по разным юридическим темам, внутри книг – на титулы и на
фрагменты. Фрагменты также располагались не произвольно. Вначале систематизировались отрывки,
комментирующие юридические вопросы, описанные в классическом сочинении юриста Сабина по
гражданскому праву, затем толкования на преторский постоянный эдикт, в третьем разделе –
практические рекомендации и разборы казусов по сочинениям Папиниана. В некоторых титулах Ди-
гест имелся и особый Appendix – приложение. Важной особенностью содержания Дигест стало то, что
составители нередко приводили разные точки зрения на один и тот же юридический вопрос или на одну
и ту же правовую норму древнего права, а описываемые казусы разбирались с позиций двух наиболее
знаменитых юридических школ классической юриспруденции –
сабинианцев и
прокульянцев. Это предохраняло приведенные отрывки от излишне догматического к ним
отношения и было особенно важным для того, чтобы право не омертвело в дальнейшем.
Дигесты в целом также были систематизированы по семи условным частям: в первой (кн. 1 – 4)
рассматривались общие вопросы права и учение о правах лиц; во второй (кн. 5 –11) – «о праве лиц на
свои собственные и на чужие вещи», о защите права собственности; в третьей (кн. 12 – 19) – «об
обязательствах двусторонних или возникающих из взаимного доверия»; в четвертой (кн. 20 – 27) – об
обеспечении обязательств, издержках и исках из обязательств, об обязанностях из семейных и
опекунских прав; в пятой (кн. 28 – 36) – о завещаниях; в шестой (кн. 37 – 43) – о разных вопросах,
разрешаемых по судейскому усмотрению; в седьмой (кн. 44 – 50) речь шла главным образом об
уголовном и публичном праве. Наиболее любопытной была заключительная, 50-я книга Дигест: в ней
были систематизированы не столько юридические оценки или разъяснения по узкоправовым
институтам, сколько древние юридические правила, пословицы и зафиксированные классическими
юристами еще более древние обычаи (нередко восходившие еще к священным римским законам).
Многие из
них впоследствии стали общепринятыми правилами в мировой юридической культуре,
поскольку выражали самые-самые типические, но остро отмеченные черты бытования права: «Никто не
может другому передать более прав, чем имеет сам» или «Невозможное не должно содержать в себе
представления о некоей обязанности».
Третьей частью Свода был Кодекс (Codex). Его основой стал ранний Кодекс Феодосия и, так же как
в предшественнике, здесь систематизировались только действующие императорские конституции –
всего более 4 тысяч. Кодекс делился на 12 книг и 765 титулов, тексты конституций приводились, как
правило, в своем полном виде и с указаниями на время и императора, когда были изданы. В отличие от
Дигест, посвященных в главном частному праву, Кодекс систематизировал нормы публичного права и
церковных дел. В 1-й книге кодифицировались постановления, касавшиеся церковного католического
права, источников права и государственной службы; в книгах со 2-й по 8-ю – акты императоров о
гражданских правах и судопроизводстве; в 9-й – по уголовному праву; в 10 – 12-й – по