 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
109
« — Je crois que ces maroufles veulent que je leur paie ici ma bienvenue et mon proficiat. C'est raison. Je
leur vais donner le vin, mais ce ne sera que par ris (I, 85).
И оросил собравшихся, сходив по малой нужде, да так, что потоп целый произошел. Спасавшиеся
говорили после этого: «Nous sommes baignes par ris! Dout fut depuis la ville nominee Paris... (I, 86). С
той поры и назвали этот город — Париж» (ср. par ris (для смеха) и Paris).
Для того, чтобы сохранить игру со словом Париж и не исказить авторского повествования,
переводчику пришлось, опираясь на слово пари, созвучное Париж, придумать каламбур,
семантически неравнозначный оригинальному, и «вклинить» его вместе с необходимыми
дополнениями в текстуру перевода, которая в остальном сохраняет полное соответствие оригиналу.
Сравним этот перевод: « — Должно полагать, что эти протобестии ждут, чтобы я уплатил им за въезд
и за прием: Добро! С кем угодно готов держать пари, что я их сейчас попотчую вином, но только для
смеха...
— Ну и окатил же он нас, ну и пари ж он придумал для смеха!» (78).
«С кем угодно готов держать пари ... ну и пари ж он придумал» — произвольные дополнения
переводчика, без которых не состоялось бы никакой игры со словами Париж. В таком «произволе»
суть творческого подхода к передаче каламбуров.
Приведенные примеры, число которых можно значительно увеличить, свидетельствуют о том, что
переводчики, воссоздавая каламбуры рассматриваемого типа, обычно сохраняют имена собственные,
являющиеся в оригинале основанием для игры слов, и саму форму игры, связанную с фонетическим
созвучиями. Лишь в особо трудных случаях наблюдаются исключения из этого правила. Суть
исключений состоит либо в замене исходного компонента другим именем собственным, в изменении
формы каламбура (например, дается игра, основанная не на созвучии, а на полисемии), либо — хотя
это и случается крайне редко — в отказе от «игры с именем».
Манипуляция с заменой опорного компонента другим именем собственным производится главным
образом, когда у персонажа литературного произведения есть какое-либо другое имя или когда речь
идет о героях и богах греческой или римской мифологии, у которых, как известно, бывает по
нескольку синонимических имен (ср. Геракл, Алкид; Венера, Афродита; Диана, Артемида и т. п.).
Весьма изобретательными в этом смысле оказались Ю. Б. Корнеев и Э. Л. Липецкая, переводя
следующий абзац из Шамфора: «М. De Chaulnes avait fait pieridre sa femme en Hebe; il ne savait
comment se faire peindre pour faire pendant. Mile Guinault, a qui il disait son embarras, lui dit: "Faites-vous
peindre en hebete" (20).
«Господин де Шон, заказав портрет своей жены в образе Венеры, никак не мог решить, в каком же виде
ему самому позировать для парного портрета. Он поверил свои мнения мадмуазель Кино, и та
посоветовала: «Велите изобразить себя Вулканом» (161).
По-французски здесь дело в созвучии слова Неbe
(Геба — богиня молодости и красоты у древних) и
глагола hebeter — делать глупым, отуплять. По-русски словарную точность, видимо, не сохранить.
Переводчики отыскали другой мифологический образ, передающий комическую пару: красавица-
жена и глупо выглядящий муж. Что подходит для этой цели лучше, чем хромой рогоносец Вулкан
рядом с красавицей Венерой? В русском тексте по сравнению с оригинальным изменилась форма
остроты. Нет игры, основанной на созвучии; комическое заключается в намеке на внешность этой
мифологической черты и щекотливые подробности их семейной жизни.
В романе «Дон Кихот» происходит такой диалог между пастухом Педро и Рыцарем Печального Образа:
"... no habreis oido semejante cosa en todos los dias de vuestra vida, aunque vivais mas anos que sanra.
— Decid Sarra — replico don Quijote, no pudiendo sufrir el trocar de los vocablos del cabrero.
— Harto vive la sarna — respoodio Pedro ..." (113).
Пастух путает часотку (sarna) с Саррой (Sarra), женой библейского Авраама. Видимо, не найдя способа
сохранить в каламбуре имя Сарры, Н. Любимов жертвует им, тем более что эта мифологическая
долгожительница никакой роли в романе не играет, и ее имя используется только лишь в
приведенном контексте. Он строит игру слов на созвучии прилагательных древесный—древний,
ошибке в понимании слова древесный и неверном употреблении его в качестве определения к
существительному старик. К сожалению, избранный Н. Любимовым ход привел к значительным
амплификациям. Особенно это заметно в ответной реплике Педро, которая в оригинале предельно
лаконична. Однако в целом изобретенный Н. Любимовым каламбур является заменой, в
определенной степени компенсирующей отступление от буквального смыслового соответствия
оригиналу. Читатель сам может убедиться в этом: